Эпизоды боевых действий
СПИСОК БОЕВЫХ ПОБЕД
летчика-истребителя
воздушного аса Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.
Героя Советского Союза
Дрыгина Василия Михайловича
(по страницам воспоминаний)
Герой Советского Союза Василий Михайлович Дрыгин:
«В период своего участия в боевых действиях в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов (с 1 июля 1941 г. до августа 1942 г. и с 16 февраля 1943 г. по 1 января 1944 г.) я совершил 320 боевых вылетов, из них на штурмовку наземных целей – 64 боевых вылета.
В ходе боев сбил лично 27 самолетов противника и 14 самолетов противника уничтожил парой».
*********************
Василий Михайлович Дрыгин родился 8 марта 1921 года на Украине в селе Чечелиевка Кировоградской области в большой крестьянской семье.
В Красную Армию он был призван в 1940 г. и направлен на учебу в Качинскую военную школу пилотов им. А.Ф. Мясникова, располагавшуюся
в Крыму близ Севастополя на реке Кача. Полный курс обучения в школе пилотов был им окончен 20 июня 1941 г., а 22 июня началась Великая Отечественная война, длившаяся 1418 дней и ночей.
25 июня все окончившие обучение курсанты, всего человек 150, прибыли в г. Вознесенск Одесского военного округа. 1 июля 1941 г. 60 пилотов были зачислены во вновь сформированный 298-й истребительный авиационный полк (ИАП) (в этот полк попал и Василий Дрыгин), а остальные – отправлены в Первомайск, Балту, Котовск.
Поначалу опытные командиры эскадрилий проводили с молодыми пилотами тренировочные полеты, готовя их к воздушным боям, но уже вскоре им пришлось принять участие в настоящем бое. Произошло это так.
Однажды в учебный полет по маршруту вылетели пилоты Василий Дрыгин, Александр Румм, Алексей Заколюк во главе с командиром первой эскадрильи Чайкой. По пути они встретили три бомбардировщика Ю-88 в сопровождении четырех Ме-109. Чайка дал выстрел по вражеским самолетам. Бомбардировщики начали сбрасывать бомбы и разворачиваться на запад. Дрыгин в паре с Руммом погнались за одним из них и подожгли его.
Это было боевое «крещение» Дрыгина и Румма, после чего молодых пилотов зачислили в штат эскадрилий, и они стали вылетать на все боевые задания.
29 сентября 1941 г. немецкая танковая группировка – тринадцать отборных дивизий генерал-полковника Клейста – прорвала оборону правого крыла нашей 12 армии под Новомосковском, вырвалась на оперативный простор левобережья Днепра и устремилась к Мелитополю и Мариуполю.
Командующий Южным фронтом генерал-полковник Я.Т. Черевиченко приказал командующему ВВС фронта К.А. Вершинину: «Бей по Клейсту днем и ночью!». Эту работу выполняли летчики-истребители, в том числе и 298 истребительного авиаполка.
К 25 декабря 1941 г. Василий Дрыгин совершил 100 боевых вылетов, из них 64 боевых вылета на штурмовку вражеских войск.
«30 сентября во время штурмовки мехколонны немцев, находившейся
в кукурузном поле в районе Большая Белозерка – Рогачик, мой самолет был сильно побит огнем с земли, особенно эрликонов, которые огнем светящихся снарядов окутывали весь самолет», – пишет Дрыгин в своих воспоминаниях.
При посадке его самолет развернуло вправо, и он перевернулся. Летчик при этом получил ушибы, но остался жив.
5 октября 1941 года звено И-16 вылетело на разведку. Звено возглавил старший лейтенант Александр Чайка, ведомым у него был Василий Дрыгин. Почти сразу же они обнаружили большую колонну немцев, включавшую до 500 машин. В результате мощного удара наших истребителей и артиллерии движение вражеской колонны было приостановлено, а место боя превратилось в кладбище фашистской техники.
К 10 октября 1941 г. фашисты имели большое преимущество в боевой технике и продолжали рваться к Ростову-на-Дону. 298 ИАП перелетел на новую точку – Копани, около Амвросиевки.
Аэродром Копани от дороги отделяла лесопосадка, и к вечеру по дороге начали двигаться немецкие танки и автомашины. Весь личный состав полка вооружился и был готов принять бой, однако колонна немцев прошла, не заметив аэродрома.
В это время немецкие части своим правым флангом Таганрог – Синявская – Чалтырь довольно успешно продвигались к Ростову. Противнику противостояла в обороне наша артиллерийская группа, впоследствии получившая наименование 56 Общевойсковой армии, которая была организована на базе Ростовского военного округа.
Василий Михайлович Дрыгин вспоминает: «Нашему полку было приказано обеспечить действия артиллеристов. В одном из боевых вылетов звено И-16 под руководством младшего лейтенанта В.Д. Зотова, в котором вылетел и я, обнаружило колонну немецких танков, двигавшихся к Ростову. Мы начали штурмовать эту колонну, несмотря на сильный зенитный огонь. Вдруг на третьем заходе, прямо над целью, на моем самолете остановился движок. Мне не оставалось ничего иного, как сесть прямо «перед собой».
Дрыгин выскочил из самолета и спрятался в балке в густых кустах, лег лицом вверх и замер. Тем временем часть немцев, двигавшихся по дороге, выстроилась цепью и стала прочесывать местность. Внезапно один из них наткнулся на летчика и замер, увидев направленный на него в упор пистолет. На секунду замешкавшись, немец обошел куст и пошел дальше, а Дрыгин в сумерках вышел на дорогу и колхозной машиной добрался до своего полка.
3 ноября 1941 г. звено в составе командир полка Ткаченко – Дрыгин, Румм – Крисенко сопровождало звено Су-2 для удара по скоплению немцев в районе Веселого. У цели их атаковали четыре Хе-113. Завязался бой. Немецкие летчики определили ведущего и всячески старались его сбить. Когда немец зашел в хвост самолета командира на дистанцию открытия огня, Вася Дрыгин открыл упреждающий огонь. «Хейнкель» задымился и упал на землю на западной окраине Голубовки.
«Так был зафиксирован мой первый лично сбитый немецкий самолет. Этим самым я спас своего командира», – отмечает в своих воспоминаниях Дрыгин.
В первых числах ноября 1941 г. немцы, имея крупные танковые группировки, двигались на северо-восток в общем направлении Куйбышево – Дьяково – Свердловка – Лихая, поэтому 298-му ИАП приходилось часто менять точку базирования.
6 ноября к вечеру немцы подошли вплотную к аэродрому Зверево, где базировался авиаполк, но грунт раскис от дождя и взлет был невозможен. Весь личный состав полка занял круговую оборону, а скирду соломы рассыпали по полю, рассчитывая в случае реальной опасности попытаться взлететь. К утру солома вместе с грязью хорошо прихватилась морозцем, летчики взлетели и ушли на Белую Калитву.
С аэродрома Белая Калитва 298 ИАП вылетал на обеспечение наших войск, содействуя с воздуха разгрому ростовской группировки немцев.
В эти дни немецкие войска по берегу Азовского моря подошли к Ростову, и линия фронта развернулась на северо-восток. Противник укрепился от железнодорожного узла Дебальцево по рекам Тузлов, Нагольная и далее до Ростова.
Наша 37 армия создавала группировку из отдельных стрелковых дивизий с целью нанесения главного удара с рубежа Дарьевка – Должанская на Больше-Крепинский, но наступление 37 армии встретило упорное сопротивление главных сил противника – дивизии СС «Викинг» и 16-й танковой дивизии.
С 14 ноября 1941 г. 298 ИАП «сидел» на аэродроме Краснодона, откуда чаще всего совершались полеты на штурмовку противника, чтобы остановить продвигавшегося на восток врага.
«Только за последние дни наше звено истребителей получило ряд благодарностей от войск с передовой за успешные штурмовки. Меня мои товарищи называли «рубакой» то ли в шутку, то ли всерьез» (В.М. Дрыгин).
В эти ноябрьские дни действия нашей авиации были направлены против группы Клейста. Особенно памятные бои вела 9 общевойсковая армия на рубеже реки Миус у села Дьяково. По приказу командующего 9-й армии Ф.М. Харитонова артиллерию расположили на возвышенности по окраине села, и когда, прорвав оборону на Миусе, немцы двинули свои войска через село Дьяково на восток, то их танки сверху были видны, как на ладони. Артиллерия принялась расстреливать их без промаха, помогли ей подошедшие истребители.
«Мой «Ишачок» был вооружен двумя двадцатимиллиметровыми пушками, так что от его огня горело много автомашин и танков» (В.М. Дрыгин).
Продвижение немецких войск было приостановлено. Это было 16 ноября 1941 года.
И все же противник, сосредоточив четырнадцатую и шестнадцатую танковые и шестидесятую моторизованную дивизии, а также дивизию СС «Викинг» ценой огромных потерь 21 ноября 1941 г. захватил Ростов-на-Дону.
«В одном из боев 20 ноября мой самолет получил три попадания снарядов зенитного огня: один – в маслобак, второй – в движок, при этом выбыли из строя два цилиндра, третий снаряд попал в центроплан. И вот такой нещадно побитый самолет мне надо было довести до аэродрома. Когда я сел на аэродроме Краснодона, то уже не смог срулить с посадочной полосы – самолет стал рассыпаться. Его подцепил буксир и оттащил в ПАРМ (полевую авиационную ремонтную мастерскую)!» (В.М. Дрыгин).
Участники боев за Ростов до сих пор помнят напечатанное 17 ноября 1941 г. во фронтовой газете «Знамя Родины» «Обращение Военного Совета фронта к красноармейцам и командирам». В нем говорилось: «Бейте врага! Его можно бить! Бейте, как бьют его летчики Зотов В.Д., Дрыгин В.М., Колганов В.В., Белецкий В.Т.!»
Надеясь на свои танковые войска, немцы рассчитывали быстро овладеть этим южным городом для дальнейшего продвижения на Северный Кавказ. Благодаря умелым действиям нашего командования, тесному взаимодействию авиации с наземными войсками, созданию опорных артиллерийских пунктов противотанкового профиля, использованию местного ополчения, кавалерийских частей немцы были выбиты из Ростова-на-Дону и едва спаслись от полного окружения и уничтожения. 29 ноября 1941 г. в четыре часа дня Ростов был полностью освобожден.
В конце ноября в полку зачитали отзыв командующего 37-й армией генерала А.И. Лопатина: «…летный состав проявил исключительное мужество, пребывая длительное время над целью… Одно только появление наших самолетов над противником заставляло его прекращать всякий огонь».
В газете «Знамя Родины» за 26 декабря 1941 г. описан эпизод, относящийся к периоду Ростовской операции. Звено в составе Василия Зотова, Василия Дрыгина, Виктора Белецкого вылетело на разведку немецких войск в полосе наступления 37 общевойсковой армии, которая наносила главный удар из Новошахтинска в направлении Больше-Крепинская – Генеральское.
«Мы увидели немецкий самолет Хе-126, который летал над полем боя и корректировал огонь своей артиллерии. Пехота залегла. Зотов указал нам цель, и мы с Белецким сбили корректировщика. Может быть, это и способствовало успеху наступления 37-й армии» (В.М. Дрыгин).
В своих воспоминаниях в 1958 г. замполит 104 (298) ГИАП С.П. Губарев писал: «29 ноября наши войска перешли в наступление и освободили город Ростов-на-Дону. Свой вклад в первое крупное наступление наших войск внес и наш полк. В полку прошел митинг, закончившийся качанием на руках наиболее отличившихся летчиков, таких, как капитан Чайка А.А., старший лейтенант Зотов В.Д., лейтенант Муравьев Г.А., сержанты Дрыгин В., Румм А., Заколюк А.».
За Ростовскую операцию Василию Дрыгину присвоили первое командирское звание «младший лейтенант».
«Теперь мы называем операцию по освобождению Ростова-на-Дону осенью 1941 года исторической. Здесь наша Красная Армия впервые перешла от обороны к наступлению. И это получило свою оценку:
- сорок лет спустя в Указе Президиума Верховного Совета СССР о награждении Ростова-на-Дону орденом Отечественной войны I степени;
- спустя шестьдесят семь лет к 9 мая 2008 года городу Ростову-на-Дону было заслуженно присвоено почетное наименование «Город воинской славы».
В августе 1943 года я участвовал в воздушных боях на Миус-фронте. Прорвав оборону немцев, считавших ее неприступной, наши войска полностью освободили Донскую землю.
В этих боях 29 августа 1943 года я был тяжело ранен, и я рад, что дожил до такого счастливого дня, когда воинский подвиг Ростова-на-Дону оценен так высоко.
Я, летчик-истребитель, Герой Советского Союза Дрыгин Василий Михайлович, входил в делегацию, возглавляемую мэром города Михаилом Анатольевичем Чернышевым, которая в Москве представляла наш город Ростов-на-Дону к награждению высоким званием «Город воинской славы»» (В.М. Дрыгин).
В Энциклопедии «Великая Отечественная война 1941-1945 гг.» так написано о Ростовской операции: «Ростовская наступательная операция – одна из первых крупных наступательных операций Советской Армии в войне. В результате войска Южного фронта предотвратили прорыв противника на Кавказ, стабилизировали южный фланг советско-германского фронта. Сковав силы группы армий «Юг», они не позволили противнику усиливать за ее счет группу «Центр», наступавшую на главном – Московском стратегическом направлении, создали благоприятные условия для перехода в контрнаступление под Москвой».
27 декабря 1941 г. в штаб 298 ИАП сообщили, что на площадку между Чистяково и Саур-Могилой сел транспортный самолет Ю-52. Это был штабной самолет генерала Клейста.
Вылетели на задание звеном – Василий Зотов, Василий Дрыгин, Виктор Белецкий. Мы нашли этот самолет и сожгли его на земле.
На обратном пути Белецкий погиб. 29 декабря 1941 г. газета Южного фронта «Знамя Родины» поместила фотографию бесстрашного летчика Виктора Белецкого, который совершил сто боевых вылетов, сбил два самолета врага и погиб, защищая большую и свою малую Родину.
В конце декабря скрытно от противника проводилась перегруппировка наших войск. Как теперь стало известно, командование Южного фронта готовило Барвенковско-Лозовую операцию с целью уничтожения противника в Донбассе и выхода к Азовскому морю в районе Таганрог – Мариуполь, отрезав в районе Миуса выступ, занятый немцами.
В связи с этим 298 авиаполку была поставлена задача – с рассвета 28.12.41 г. прикрывать свои войска в районе Фащевки и одновременно сопровождать Су-2 в районе Енакиево – Чистяково – Снежное, уничтожать войска противника.
28 декабря 1941г. в 11-00 восемь И-16, прикрывая свои войска в районе Фащевка – Красный Луч – Кортушено вступили в бой против десяти Ме-109 и Хе-113. Дрыгин сбил Ме-109, который упал недалеко от Михайловки.
Во втором вылете звено Зотов, Дрыгин, Румм, Колганов вели бой с шестью Хе-113. Один самолет Хе-113, который упал у села Нижняя Крынка, сбил младший лейтенант Колганов, второй Хе-113 сбили парой Зотов и Дрыгин. Звено Зотова сбило корректировщика артогня Хе-126, который упал в районе Сердитое.
В общей сложности 28 декабря летчики 298 ИАП провели четыре воздушных боя и сбили два Ме-109, четыре Хе-113, один Хе-126. Штаб ВВС 18 армии, который находился здесь же на поле боя в районе Фашевка-Дебальцево, подтвердил все сбитые самолеты.
Так закончился 1941 год.
******************************
В новогодние праздники истребители 298 ИАП обеспечивали погрузку войск в железнодорожные эшелоны в районе Красный Луч – Ивановка – Фащевка. 13 января 1942 г. поступил приказ перелететь на аэродром Белое (Верхне-Тарасовка), чтобы быть ближе к линии боевого соприкосновения наших войск в районе Славянск – Краматорск – Константиновка.
16 января 1942 г. колонна немцев двигалась со стороны Артемьевска на Попасную. Три И-16 своевременно их обнаружили, тут же снизились и активно проштурмовали. Колонна была рассеяна, противнику был нанесен значительный ущерб.
19 января 1942 г. звену, в которое входил Василий Дрыгин, была поставлена задача – разрушить телефонно-телеграфную линию Артемьевск – Луганск, которую использовал противник. Но как ее разрушить? Стали искать по линии распределительные щиты. Выполнение задачи усложняла погода – на уровне телеграфных столбов постоянно мела поземка, видимость – ноль, а это означало, что летчики вообще теряли пространственную ориентировку. В таких условиях задание было успешно выполнено и связь разрушена, за что от наземных войск была получена благодарность.
Сложность боевых заданий в сочетании со сложными погодными условиями суровой зимы 1941-1942 гг. приводила к тому, что отдельные летчики не справлялись с техникой пилотирования самолета и нередко полет заканчивался поломкой самолета. По этой причине некоторые командиры звеньев были отстранены от полетов, и командованию пришлось выдвигать на эту должность молодых летчиков.
«В моей памяти сохранился состав боевого звена, каким он был 13 февраля 1942 г., куда я был назначен командиром.
Командир звена – мл. л-т В.М. Дрыгин
Летчики звена – мл. л-ты В.С. Годзев, И.Н. Костиков
Механики самолета – А.Х. Краснянский, Иксахов, И.И. Есипов
Мотористы – Расколинок, Чайка, Вакуленко
Оружейники – Козаков, Нижевенко, Моренюк
Механик по электрооборудованию – Деркач
Навсегда остался в моей памяти также заводской номер 2421785 моего И-16 с бортовым номером 34» (В.М. Дрыгин).
Погода не давала нормально работать, казалось – конца этому снегу не будет. 13 февраля 1942 г. 298 авиаполк перелетел на аэродром Алмазная
В тот день, когда полк сел в Алмазной, погиб командир второй эскадрильи А.М. Мельников, которого похоронили в городском сквере, возле школы.
После гибели командира второй эскадрильи А.М. Мельникова на освободившуюся должность был назначен командир звена этой же эскадрильи лейтенант Василий Дмитриевич Зотов – боевой летчик, который увлекал своим примером всех летчиков эскадрильи.
«24 февраля шесть И-16 сопровождали до цели шесть Су-2 в районе Триполье – Новоалександровка. При подлете к цели встретили шесть Ме-109. Завязался бой, который отвлек «мессеров» от сопровождаемых бомбардировщиков, выполнивших свою задачу. В результате один Ме-109 был сбит и упал около Клинового. Об этом сообщили наши бойцы 29 артдивизиона 374 артполка Резерва Главного Командования, подтверждая результат боя. При возвращении домой истребители сбили один Хе-126. При падении на землю из него упало только удостоверение личности немецкого летчика, артиллеристы подобрали его и прислали в часть» (В.М. Дрыгин).
Полк находился на аэродроме Алмазная, но вскоре пришлось перелететь в Лоскутовку, около Лисичанска, чтобы быть ближе к месту боев наземных войск в районе Изюм – Славянская.
25 февраля полку была поставлена задача нанести ощутимые штурмовые удары по врагу в районе Триполье – Краснополовка и от Попасной до Артемовска. Звено Дрыгина во главе с Зотовым штурмовало артпозиции западнее Попасной.
«В последующем боевом вылете в 15-25 я атаковал и сбил Ме-109, который врезался в землю недалеко от аэродрома в Лоскутовке, находящегося в 4 км от линии фронта» (В.М. Дрыгин).
Воздушный бой был жарким. У младшего лейтенанта Луканцева был пробит бензобак и разбита левая плоскость. Самолет Румма получил пробоину бензо- и маслобаков. К концу боя очередь снарядов «месса» прошила самолет Дрыгина слева направо, в результате был снесен киль хвоста и горгрот фюзеляжа, а снаряд разворотил пистолет летчика.
«На таком побитом своем «ишачке» я добрался до основного нашего аэродрома в Алмазной, а так как посадка была в сторону населенного пункта, то я сел не по посадочным знакам, чтобы в конце пробега избежать столкновения с хатами. Принимал самолеты, стоя у посадочного знака «Т» с флажками, заместитель командира полка капитан Чайка. Подбежав ко мне с криком: «Что за посадка?! Скорей сруливай!», он вдруг увидел мой разбитый вместе с кобурой пистолет, который еле-еле висел на поясном ремне и вскрикнул: «Да у тебя же разворочен пистолет вместе с меховым комбинезоном. Скорей сюда врача!»
Несмотря на тяжелые бои 28 февраля, в которых погибли И.Н. Костиков и И.А. Фролов, а у летчиков В. Колганова, А. Румма, В. Дрыгина были сильно побиты самолеты, мое звено 2 марта вылетело на задание во главе с капитаном Чайкой. В районе цели, около совхоза Артемовский мы встретили семь Ме-109. В завязавшемся бою я сбил Ме-109» (В.М. Дрыгин).
Начиная с 17 и до 24 марта 1942 г. шла активная боевая работа авиации.
24 марта с аэродрома Варваровка вылетели летчики А. Заколюк, В. Дрыгин, А. Румм, Д. Бочаров во главе с командиром звена Ф. Кривобоковым на сопровождение шести Су-2. Вылет был в 14-00. Шестерка Су-2 наносила удары по аэродрому Краматорска, где скопилась немецкая авиация.
При подлете к цели летчики наблюдали, как начали взлетать с этого аэродрома истребители противника, но они не могли вступить с ними в бой, так как должны были прикрывать свои бомбардировщики. Отбивая атаку мессеров, Дрыгин сбил один Ме-109, который упал в районе Славянска.
«Тем временем Су-2 сумели прицельно сбросить бомбы по аэродрому немцев, а «мессершмитты» атаковали нашу группу. В кабине моего самолета разорвалось два снаряда. Была разбита приборная доска и бензобак, который находился за приборной доской и хотя протектор бензобака затянул пробоину, горючее лилось в кабину и за самолетом оставался след выбивающегося бензина. От разорвавшихся в кабине снарядов у меня были разбиты колени и голени ног» (В.М. Дрыгин).
Василий резко отдал ручку управления самолетом от себя, чтобы оторваться от атаки «мессеров», но пара Ме-109 продолжала его преследовать. Он увидел, что ведущий открывает по нему огонь и сумел ускользнуть от очереди, но второй «месс» повторил атаку и зажег самолет. До земли оставалось 200-300 метров, и Дрыгин потерял сознание.
Летчики из его группы видели, что самолет взорвался на земле, но парашютиста не было. Они решили, что Василий погиб. Однако по стечению ряда обстоятельств, он остался жив.
Вот как это было согласно рассказу самого героя этих событий. Василий ожидал у самолета вылета для сопровождения бомбардировщиков Су-2, которые должны были подойти к аэродрому с минуты на минуту. Однако они появились над аэродромом раньше времени. Он поспешно вскочил в самолет, привязные ремни застегнуть уже было некогда – решил, что сделает это в воздухе, но в воздухе его отвлекли другие задачи, и он так их и не застегнул. Кроме того, оказалось, что кабина самолета не закрывалась фонарем и когда, падая, самолет ударился о верхушки деревьев, летчика выбросило из кабины.
Очнувшись, Дрыгин увидел воронку от взрыва самолета метрах в ста от себя. Восстановив в памяти все происшедшее, он решил, что надо двигаться к своим войскам в северном направлении. Но как двигаться? На ноги стать нельзя – они все разбиты, даже ползти, опираясь на коленки, было невозможно. Лицо все обгорело. Хотелось пить, но, взяв пососать снег, которого было много в лесу, рот открыть он не смог.
Тогда он сделал из ватного комбинезона подушки на коленки, обмотал ими ноги и двинулся в путь, где-то Василий мог ползти, а где-то просто перекатывался. Так продолжалось четверо суток. На пятые сутки он потерял сознание, его нашли наземные разведчики и доставили в госпиталь.
В полку считают его погибшим, но случилось так, что в воздушном бою был ранен его однополчанин Алексей Луканцев. Он приземлился, и его доставили в госпиталь в Красном Лимане, где находился Василий Дрыгин.
Через несколько дней за Луканцевым и его самолетом приехала команда из полка и все были ошеломлены, узнав, что Дрыгин жив.
«Прошли годы. Когда я уже жил в Ростове-на-Дону и работал в службе движения Ростовского аэропорта, мне как-то пришлось выступать перед коллективом и упомянуть об этом моем ранении. Вдруг во время моего выступления какая-то женщина из зала выкрикнула: «Вася! (естественно так меня всегда звали в военные годы в полку, ведь мне в то время было всего двадцать лет), так это ты, тот самый летчик из Алмазной?». И извиняясь перед аудиторией, сказала: «Мы, девчонки из метеослужбы специально приходили на него посмотреть, когда их с Луканцевым в апреле 1942года привезли в санчасть батальона. Мы увидели его тогда обгоревшего, израненного, безжизненного. Это был не тот молодой, красивый, жизнерадостный Вася Дрыгин, которого привыкли видеть и мы сказали, что вряд ли он выживет. А теперь спустя столько лет, я вижу его живым и здоровым. Какая счастливая судьба!»
После возвращения в полк по настоянию полкового врача Твердохлебова я был отправлен в госпиталь в Луганск, где пробыл больше месяца. Когда началось летнее наступление немцев под Харьковом, госпиталь стал готовиться к эвакуации в тыл страны, а я вернулся в полк, хотя до конца еще не долечился.
В это время в полк прибыл член Военного Совета 12-й армии для вручения наград Родины личному составу полка. Мне вручили мой первый орден Боевого Красного Знамени и повысили в звании через одну ступень: младший лейтенант – старший лейтенант. С костылями я стоял в строю на левом фланге. Когда зачитали мою фамилию, генерал посмотрел, что никто не подходит строевым шагом, как это было положено, и как бы возмутился. Но когда увидел, что я «шкандыбаю» с левого фланга на костылях, то пошёл ко мне навстречу и вручил награду, а командованию сказал, что можно было вручить мне награду и в санчасти.
Но теперь, вспоминая тот день, я до сих пор слышу нескончаемый шквал аплодисментов, которые звучали при вручении мне ордена».
Суровой зимой 1942 года в глубоком тылу немцев ходил наш конный отряд под командованием А.А. Гречко. Найти его было очень сложно. Все следы заносил снег, все знаки, которые они оставляли в местах своего пребывания, заметала метель, но Василий Дрыгин упорно летал на поиски отряда, несмотря ни на какие трудности. Он нашел отряд и вывел его к нашим войскам. Об этом стало известно Командующему Южным фронтом Р.Я. Малиновскому, и это командующий подписал приказ о награждении В.М. Дрыгина и повысил его в звании через одну ступень.
17 мая 1942 г. ударная группа Клейста, поддержанная с воздуха крупными силами авиации, перешла в наступление из районов Славянска и Краматорска.
20 мая 1942 г. 298 ИАП был выведен в тыл для переучивания на новую материальную часть – самолеты конструкции А.С. Яковлева.
298 ИАП перелетел на аэродром Верхне-Обливской, а 12 июля 1942 г. сел в Котельниково.
17 июля 1942 г. на реки Чир и Цимла передовые отряды наших 62 и 64 армий задержали продвижение немецких механизированных частей. Этот день и стали называть Днем начала Сталинградской битвы.
«Лётчики полка несли воздушную вахту в районе Котельниково, прикрывая наши наземные войска, занимавшие оборону на восточном берегу Дона. От полка в сводную группу входило 8 лётчиков. Особенно в этот период отличились Чайка и Румм, парой они сбили два Ме-109. На помощь взлетела ещё группа истребителей, среди которых были Дрыгин и Ерошкин. В паре они сбили одного Ю-88, а всего было сбито 4 бомбардировщика из шести.
Так полк, не закончив переучивание, частично на старой, частично на новой материальной части, вновь вступил в боевые действия.
В конце августа полк был выведен из состава действующей армии, передав оставшиеся самолёты другому полку» (Замполит 298 ИАП С.П. Губарев)
В эти тяжелые и опасные для нашей Родины дни, когда партия бросила клич: «Коммунист первым вступает в бой и последним выходит из боя», меня в День авиации, 18 августа 1942 года, без испытательного кандидатского срока приняли в члены ВКП(б). Это означало, что коммунисты мне всецело доверяли».
В августе 1942 г. 298 ИАП преимущественно базировался в селении Короной Аул. В этот период личный состав полка прикладывал все усилия, чтобы быстрей освоить новый тип истребителя Як-7 и практически к концу октября 1942 года лётный состав полка освоил Як-1 и Як-7.
«Картина окончательно прояснилась, когда мы узнали, что по лендлизу к нам через иранский порт Абадан поступают самолёты союзников.
В конце октября 1942 года 298 авиаполк перебазировался южнее г. Баку в город Кази-Магомед с тем, чтобы здесь освоить самолёты, поступавшие от американцев и англичан» (В.М. Дрыгин).
9 сентября 1942 г. в республиках Закавказья было объявлено военное положение.
В ожидании поступления новых самолётов лётчики полка для поддержания лётных навыков продолжали летать на аэродроме Аджикабула на учебном УТИ-4 и боевом Як-7 и изучали американский самолёт Аэрокобра.
«Итак, заканчивался 1942 год, а с ним закончилась целая эпоха боевых действий на самолёте И-16, о котором я много писал и который выстоял в самый тяжелый первоначальный период войны.
Итоги моих боевых действий за период 1941-1942 гг. – 225 боевых вылетов, из них 64 – на штурмовку.
Свой первый самолёт Ю-88 я сбил в августе 1941 года в паре с А. Руммом
Свой первый самолёт Хе-113 лично сбил 3 ноября 1941 года.
28 декабря 1941 года Ме-109 сбит лично.
28 февраля 1942 года Ме-109 сбит лично.
2 марта 1942 года Ме-109 сбит лично.
24 марта 1942 года Ме-109 сбит лично.
Хе-126 сбит в паре с Белецким 28.11.1942 года.
Хе-113 сбит в паре с Зотовым 28.12.1942 года.
Хе-126 сбили звеном с Зотовым 28.12.1942 года.
Ю-52 сожгли на земле 27.12.1942 г. звеном с Белецким и Зотовым» (В.М. Дрыгин).
********************
Накануне Нового года, 31 декабря 1942 года лётным составом были сданы зачёты по материальной части самолета «Аэрокобра».
Когда в полку, наконец, появился первый самолёт Аэрокобра, его доверили лучшему технику эскадрильи Е.Ф. Сапрунову, чтобы подготовить истребитель к полётам.
«Я помню, что седьмого января мы сделали по четыре полёта на Як-7, а девятого – сделали по десять самостоятельных полётов по кругу на Аэрокобре» (В.М. Дрыгин).
И вот 10 января 1943 г. полк получил тридцать три самолёта Р-39 Аэрокобра. Уже 2 февраля полк закончил переучивание, причём по обширной программе лётного мастерства, включая стрельбу по буксируемому в воздухе конусу и стрельбу по наземным целям, и 3 февраля 1943 г. вылетел на фронт.
298 ИАП был одним из первых полков в ВВС, вооруженным американскими самолетами Аэрокобра Р-39, и первым применил их в боевых действиях на Кубани в 1943 г.
С 17 февраля 1943 г. 298 истребительный авиационный полк базировался на аэродроме станицы Кореновской Краснодарского края.
К этому времени на Кубани сложилась следующая обстановка. Войска Северо-Кавказского фронта нанесли решительное поражение немецким захватчикам под Орджоникидзе, Моздоком, в районе Минеральных Вод и вышли на подступы к Краснодару. Западнее Новороссийска на полуострове Мысхако был высажен морской десант под командованием Цезаря Львовича Куникова.
Отбросив врага на Таманский полуостров, войска Северо-Кавказского фронта вышли на рубеж Анастасиевская – Троицкая – река Вторая – Новороссийск – «Малая Земля».
Немецко-фашистские войска создали мощную оборонительную линию, так называемую «Голубую линию», которая проходила от берега Азовского моря по многочисленным малым рекам, каналам, озерам, усиленная многочисленными дотами и дзотами.
Фашистское командование во что бы то ни стало стремилось удержать этот плацдарм. Особая роль отводилась авиации. Здесь базировались лучшие эскадры воздушного флота – «Удэт», «Мельдерс», «Зеленое сердце» и другие. Весной 1943 г. сюда были переброшены подразделения авиации с Западного фронта и из Африки.
Весной 1943 г. на Кубани разгорелись невиданной силы воздушные сражения за господство в воздухе. Вот в такую сложную воздушную обстановку влился 298 ИАП и вел бои до 3 августа 1943 года.
Первую победу на самолёте Р-39 Аэрокобра Василий Дрыгин одержал 19 марта 1943 г. Группу из шести Аэрокобр второй эскадрильи на прикрытие наших наземных войск повёл капитан Е.И. Зайцев. Командир группы привязался к одному пункту Троицкая – Славянская, что связало маневр истребителей, а «мессера» в составе тоже шести самолётов, выбирая удобный момент, начали «клевать» их со всех сторон для атаки.
«В конечном итоге я сбил один Ме-109. Сам командир эскадрильи Зайцев в конце концов сел на вынужденную на повреждённом самолёте» (В.М. Дрыгин).
Такой неорганизованный бой стал предметом тщательного разбора. Командир полка вскрыл все ошибки и упущения, и сразу же было принято решение изменить тактику прикрытия своих войск: не ходить всей группой – строем, а расчлениться парами на удалении зрительной связи.
Здесь же группа В.Г. Семенишина успешно выполнила задание, не получив ни одной пробоины самолёта его группы. Возглавляя восьмерку истребителей, майор Семенишин обнаружил большую группу немецких бомбардировщиков и сопровождающих истребителей, идущих в направлении Краснодара. В течение нескольких минут восьмёрка истребителей вела бой с 28-ю самолётами противника, пока не подошли новые группы наших истребителей. В этом бою Семенишин сбил один Ю-88 и один Ме-109. Дрыгин сбил Ме-109.
В «Журнале боевых действий» записано: «Получив «свободу действий» лётчики-истребители ежедневно увеличивали счёт сбитых самолётов противника. Особенно отличился майор Семенишин, капитан Вишневецкий и старший лейтенант Дрыгин, уже выполнявший обязанности заместителя командира эскадрильи».
К началу апреля 1943 г. количество самолётов в полку поредело, да и лётчиков тоже. Хотя многих и миновала немецкая пуля, но несколько человек находились на излечении в госпитале.
В полк поступили десять молодых пилотов, выпускников лётных школ. Одновременно полк получил разнарядку на получение десяти истребителей Аэрокобра в 25-м запасном полку в Аджикабуле, близ Баку.
Командир полка собрал молодых лётчиков и пригласил лётчиков с боевым опытом – Василия Дрыгина и Александра Румма и сказал: «За последнее время вы совершили много боевых вылетов и теперь полетите в Аджикабул за самолётами. Это вам как отдых – на два-три дня».
Вылетели в Аджикабул, а там самолётов в наличии не оказалось. Впереди было много представителей других полков, которые ожидали самолёты, и тогда Дрыгин организовал группу, которая вылетела прямо в Тегеран, где собирали самолёты, поступавшие от союзников в порт Абадан. Вернулись все на свой аэродром 7 апреля.
Начиная с января 1943 г., командование фронта ставило задачу перед войсками – очистить Таманский полуостров от немецко-фашистских оккупантов. Фашисты же, в свою очередь, всячески старались сохранить за собой плацдарм для нового наступления на Кавказ. Это определяло то, что действия авиации в воздухе нарастали с обеих сторон.
В десятых числах апреля участились разведывательные полёты противника. Было ясно, что немцы готовят данные для наступления. Перед полком стояла задача сорвать полёты немецких разведчиков Ю-88. Обычно над аэродромом они проходили рано, на рассвете.
«Как-то за ужином мне говорит заместитель начальника штаба капитан Панюшин, что завтра подполковник Тараненко хочет взлететь до рассвета и перехватить Ю-88.
На другой день я прибыл на аэродром до рассвета, и мы в паре с командиром взлетели, походили- походили над аэродромом, но на этот раз разведчика не встретили.
А в другой раз получилось так. Я был в воздухе, когда разведчик Ю-88 прошел над аэродромом, я стал его преследовать. Стрелок-радист дал очередь по моему «ястребку», и разведчик хотел уйти в облака, но, видимо, задал слишком большой угол, и двигатели не вытянули – «Юнкерс» свалился в штопор и взорвался» (В.М. Дрыгин).
Когда Дрыгин возвратился на аэродром, командир полка задал ему вопрос, почему он не докладывает об уничтоженном Ю-88. Дрыгин ответил, что не сделал по нему ни одного выстрела, но командир объяснил: «Ты его преследовал, нагнал на него такого страху, что он не смог совладать с собой и упал. Твоя заслуга! Твоя победа, на твой счёт!».
12 апреля Дрыгин и Румм дежурили на аэродроме в готовности «номер один». Вдруг с КП полка дали ракету. Они тут же взлетели и увидели, что со стороны Медведовской идёт немецкий разведчик Ю-88. Они пошли с ним на сближение. Немецкий разведчик увидел, что ему не уйти, стал разворачиваться на запад левым разворотом и сразу скрылся в облаках. Облачность была 10 баллов на высоте 2500 метров. Однако Дрыгин и Румм, успев открыть по нему несколько очередей, потеряли его из вида. Когда они выскочили из облаков, то увидели, что самолёт Ю-88 упал в реку Кирпили, в двух километрах от Тимашевской.
В штабе полка составили описание, как был сбит Ю-88, засняли место его падения, и все это смонтировали на отдельном планшете, поместив тут же фотографии лейтенанта А.А. Румма и старшего лейтенанта В.М. Дрыгина. Этот планшет-схема потом висел на стенде в землянке КП полка.
15 апреля 1943 г. в 16-00 группа из восьми самолётов Аэрокобра во главе с командиром АЭ старшим лейтенантом Ерошкиным, выполняя задачу по прикрытию своих войск в районе Крымской, встретила на высоте три тысячи метров заслон из 18 Ме-109 и Ме-109ф, с которыми вступила в бой.
Двадцать минут длился бой и все безрезультатно. Тогда Василий Дрыгин пошел на хитрость – он имитировал падение. В тот же миг за ним устремилась пара фашистских истребителей. Когда немецкие лётчики приготовились открыть по самолёту Дрыгина огонь, он отлично выполнил переворот, в результате чего оказался в хвосте фашиста и атаковал его. Удар был точным, гитлеровский самолет вспыхнул. Один Ме-109 сбил Дрыгин, а спустя несколько минут капитан Ерошкин атаковал другого фашиста и сбил его.
Со второй половины апреля 1943 г. на Кубани в этот период для действий авиации характерны массовые воздушные бои.
Так, в апреле 1943 г. группа наших истребителей из восьми самолётов под командованием Семенишина в районе Крымской вела бой с 14-ю немецкими истребителями и сбила три из них.
Во втором вылете две шестерки истребителей во главе с командиром полка Тараненко встретили три группы фашистских бомбардировщиков под прикрытием 18-ти истребителей. Наши лётчики смело вступили в бой, не допустили врага к цели и сбили четыре самолёта.
Дрыгин сбил одного Ме-109 и одного Ю-88. Наши лётчики потерь не имели.
16 апреля Дрыгин со своим звеном из четырех Аэрокобр сопровождал наших бомбардировщиков. Были отбиты атаки восьми Ме-109 и в этом же бою три Ме-109 были сбиты. Одного Ме-109 Дрыгин сбил с ведомым Едником.
Таким образом, в течение 16 апреля лётчиками 298 авиаполка было сбито десять и подбито несколько истребителей противника, а также два бомбардировщика.
Днём 16 апреля пошёл дождь. Реки Адагум и Вторая в полосе наступления наших войск вышли из берегов и затруднили продвижение советских войск. Дальнейшее наступление войск Северо-Кавказского фронта в районе станицы Крымской было приостановлено.
«Гитлеровцы воспользовались остановкой войск Северо-Кавказского фронта для нанесения удара по нашим войскам на полуострове Мысхако.
После тщательной подготовки противник 17 апреля 1943 года перешёл в наступление. Непрерывные атаки войск, поддерживаемые авиацией, следовали одна за другой. Небольшой клочок земли площадью в 22 квадратных километра простреливался со всех направлений. Но все попытки врага сбросить десантников в море были тщетными» (А.П. Калинин. «Истребители над «Голубой линией», 1963).
По этой причине 17 апреля 1943 г. бои переместились из-под Крымской в район Новороссийска. В этот день 298 ИАП прикрывал плацдарм «Куникова», так его называли в честь легендарного командира десантной группы.
Десант наших войск в районе Новороссийск – Станичка был высажен ещё 4-5 февраля. Немецкое командование утверждало, что до наступления темноты 5 февраля местность будет очищена от десанта. И все же 225 дней (до 16 сентября 1943 г.) бойцы удерживали этот плацдарм до тех пор, пока полностью не была очищена линия обороны немцев на Таманском полуострове.
В первом вылете 17 апреля 1943 г. участвовало шестнадцать истребителей Аэрокобра. Группу возглавил замполит третьей эскадрильи старший лейтенант Вишневецкий.
Патрулируя над полем боя, группа заметила 20 бомбардировщиков противника в сопровождении 15 истребителей и завязала с ними бой. Воздушная схватка разразилась над морем. С первого захода Вишневецкий атаковал и сбил вражеский бомбардировщик Хе-111, два Хе-111 подожгли Дрыгин со своим ведомым Александровым.
Второй вылет наших истребителей возглавил командир полка Иван Андреевич Тараненко. При подлёте к Новороссийску командир дал команду: «С запада подходят «Хейнкели», приготовиться к атаке!». По маршруту группа шла на высоте 3500 метров, поэтому сумела занять выгодное исходное положение для атаки противника.
В этом бою наши истребители сбили десять самолётов противника. Дрыгин сбил одного Хе-111, а второго подбил, и он со снижением ушёл на свою территорию.
Вот что рассказывает бывший техник самолёта 2-й АЭ 104 гвардейского авиаполка Евгений Сапрунов: «Накал боевой работы на Кубани был наивысшим. Некоторые лётчики в день на боевое задание вылетали 4-5 раз. Они слишком уставали, особенно немолодые. Так, командир 2-й АЭ майор Новиков А.М., имея возраст около 40 лет, особенно уставал. Он почти всегда с боевого задания возвращался в насквозь мокрой гимнастёрке. А после третьего вылёта, как правило, покидал кабину самолёта только с помощью техсостава экипажа».
С 17 по 24 апреля 1943 года шли ожесточённые бои в районе Мысхако, Новороссийска. Воздушные бои, которые в эти дни проводил 298 ИАП, стали известны на всю Воздушную армию. Не успела группа истребителей сесть на аэродроме в Кореновской, как их встретили корреспонденты газеты 4-й Воздушной армии «Крылья Советов», чтобы рассказать через газету, как надо бить противника. Корреспонденты сделали большой фотоснимок (см. в фотогалерее «Лётчики-участники воздушных боёв на Кубани (слева направо): Герой Советского Союза капитан В.М. Дрыгин, лейтенант Д.А. Бочаров, командир полка подполковник И.А. Тараненко, капитан Е.И. Зайцев, Герой Советского Союза майор В.Г. Семенишин, младший лейтенант М.С. Лиховид, младший лейтенант А.А. Вильямсон, старший лейтенант Г.А. Муравьев, младший лейтенант П.П. Орлов, старший лейтенант А.И. Луканцев, лейтенант Г. Климов, старший лейтенант Ф.С. Кривобоков, лейтенант М.С. Комельков).
18 апреля погода над Малой Землёй стала ухудшаться, однако, несмотря на это, при выполнении боевого задания по прикрытию своих войск в воздушных боях в районе Новороссийска, подполковник Тараненко подбил Ме-109, ещё один Ме-109 сбил лейтенант Бочаров. Старший лейтенант Дрыгин вместе со старшим лейтенантом Ерошкиным вдвоем уничтожили ещё один Ме-109.
С 20 апреля лётчикам 298 авиаполка была поставлена задача по сопровождению бомбардировщиков. В 16-55 группа под командованием старшего лейтенанта Ерошкина, сопровождая бомбардировщики над морем, была атакована истребителями противника.
Вот как описывает этот бой К.А. Вершинин в своей книге «Четвёртая воздушная»: «Атаку немецкие лётчики сделали на прикрывающую группу. Наперерез противнику бросилась ударная группа и отразила атаку. При повторной атаке противник потерял один самолёт Ме-109. Его сбил Василий Дрыгин».
20, 21, 22, 23 апреля 298 ИАП обеспечивал боевые действия бомбардировщиков на «Бостонах» и Пе-2, которые наносили удары в районе Абрау-Дюрсо по войскам противника, пытавшихся сбросить десант в море южнее Новороссийска.
«В этих боях за четыре дня я сбил лично три самолёта противника Ме-109, которые пытались пробиться к сопровождаемым нами бомбардировщикам» (В.М. Дрыгин).
«Только за 23 апреля Дрыгин сбил три самолёта противника – один лично и два с ведомым Василием Александровым» (Из журнала боевых действий»).
В полковом боевом донесении за период 17-24 апреля 1943 г. было отмечено, что в боях на Мысхако отличились лётчики – старший лейтенант
В.М. Дрыгин и старший сержант И.Т. Згривец.
29 апреля 1943 г. 298 ИАП сопровождал бомбардировщиков на цели в районе Крымской и прикрывал свои войска в этом районе.
В донесении штаба 298 ИАП за 29.04.1943 г. было отмечено, как дерзко вели воздушные бои лётчики полка: «За этот день отличились лётчики полка старший лейтенант Дрыгин В., пилот Комельков М., старший сержант М. Лиховид, майор Семенишин».
29 апреля в районе Гостагаевской Дрыгин сбил один Ме-109 и подбил Ю-88.
30 апреля 1943 г. задача полка оставалась прежней – сопровождение бомбардировщиков до цели в районе Крымской и прикрытие своих войск в этом же районе.
В этот день взлетела восьмёрка истребителей под командованием Семенишина на прикрытие своих войск в районе Крымской. На высоте 4 000 метров они встретили две группы Ю-87 по 25 самолётов.
У лётчиков не было времени выбирать выгодную позицию, и командир группы майор Семенишин отдал приказ лётчикам сковать боем истребителей прикрытия, а сам вместе с Дрыгиным пошел в лоб, атакуя на встречных курсах. От меткого огня Семенишина один Ю-87 загорелся и, не выходя из пикирования, врезался в лес в районе Семеновской.
Сделав боевой разворот, лётчики зашли в атаку с хвоста, и второй Ю-87 был сбит Дрыгиным.
На третье мая 1943 года 56 армия под командованием генерал-лейтенанта А.А. Гречко спланировала наступление в районе станицы Крымской с целью её захвата.
Воздушные бои 3 мая 1943 года прославили 298 истребительный авиационный полк и стали известны всей Четвертой Воздушной армии, всему Северо-Кавказскому фронту, всем Военно-воздушным Силам Красной Армии.
298-му истребительному авиаполку на третье мая 1943 г. была поставлена задача – прикрыть наши войска с воздуха, ценой жизни не допустить немецкую авиацию бомбить боевые порядки наших войск.
Группу из пяти истребителей «Аэрокобра» повёл штурман полка майор Семенишин, который со своим звеном находился в ударной группе против бомбардировщиков врага, а Дрыгин с ведомым сержантом Александровым – в группе обеспечения, но воздушная обстановка на месте боевых действий внесла свои коррективы, что случалось довольно часто.
Сразу же после прихода в район боевых действий группу встретил вражеский самолёт, который, заметив их, резко развернулся и улетел на территорию, занятую немецкими войсками. Это был разведчик. Через 5-7 минут появились шесть истребителей противника, которые вступили в бой с нашими Аэрокобрами, связав группу Семенишина.
С командного пункта поступил приказ: «Разогнать мессершмиттов!».
Дрыгин со своим ведомым Александровым погнался за парой Ме-109. Они переворотом стали уходить.
«Один из них на пикировании ёще раз вывернулся на запад, а второй – тот, что попал мне в прицел, продолжал уходить в северном направлении. Перед самой землёй, проходя через Абинский аэродром, немецкий самолёт вдруг резко вышел из пикирования, а я в этот момент дал очередь из пулемёта и в тот же миг услышал по радио команду со станции наведения, что со стороны Анапы подходит девять «Юнкерсов». Мы с напарником на полных оборотах двигателя вовремя успели набрать высоту и занять исходное положение для атаки этих бомбардировщиков.
Группа Семенишина продолжала вести воздушный бой, навязанный им «мессершмиттами», пришедшими расчистить воздух для своих бомбардировщиков.
Оценив обстановку, я врезаюсь в строй «Юнкерсов», открываю огонь из пушки и пулемётов. Они рассыпаются в разные стороны и сбрасывают бомбы, не долетев до цели.
В этой стремительной атаке я зажигаю один Ю-87, который идёт на снижение и падает в расположение наших войск.
Один Ю-87 зажигает мой ведомый.
Сделав разворот, я врезаюсь во вторую девятку «Юнкерсов» и зажигаю второй бомбардировщик. Враги не выдерживают, рассыпаются в разные стороны и по одиночке уходят на свою территорию.
Я наметил себе третью жертву. Вот вражеская машина в кольце прицела. Нажимаю на гашетку. Но что это? Враг летит, не сбавляя скорости. Вот цель совсем близко. Сильнее нажал на гашетку. Фашист безнаказанно уходит.
Немцы догадались, что у меня кончился боезапас и усилили атаки. Делая боевой разворот, я замечаю, что гнавшийся за мной «мессер», проскочил далеко вперед, а второй нацеливается прямо в лоб. Самолёты сближаются. Какое-то мгновение – и … фашист не выдержал. Сделав резкий рывок, он перескочил в заднюю полусферу.
Ещё одна атака фашистского истребителя. Я уклонился от трассы. Но тут в кабине запахло гарью. Самолёт стал плохо слушаться рулей. Левой рукой я инстинктивно открыл защёлку фонаря. Струя свежего воздуха освежила, дышать стало легче.
Воздушный бой проходил между Нижнебакланской и Крымской, над войсками немцев, поэтому я не стал сразу выбрасываться с парашютом, да ещё, глядя на землю, видел, что дым от сброшенных бомб несёт на запад.
Чтобы не попасть в руки немцев, тяну на свою территорию, хотя самолёт летит со снижением, двигатель же, который расположен сзади кабины лётчика, горит уже так, что терпеть невмоготу. Я сбросил дверки кабины самолёта, и меня легко встречным потоком вытащило из кабины.
Когда я покинул горящий самолёт, вокруг меня всё ещё ходили «мессершмитты». Я не спешил раскрывать парашют, чтобы немецкие лётчики не расстреляли меня в воздухе, как они обычно это делали. Однако земля стремительно приближалась. Я дёрнул кольцо парашюта, и только мой парашют наполнился воздухом, как я тут же повис на дереве.
Когда раскрылся парашют, у меня в голове пронеслась мысль, как я буду приземляться, ведь ещё болела нога от предыдущего ранения в воздушном бою. То, что я повис на деревьях, оказалось для меня счастливым случаем. До земли оставалось несколько метров. Правда, вначале я повис на гимнастерке и разорвал её о сучок.
Я вздохнул с облегчением, что всё закончилось. Но где же я нахожусь? Смотрю, рядом на дереве сидит на оборудованном сидении мальчишка, но в военной форме. «Ты кто такой?» – спрашиваю у него. «Я Костя Буров – артиллерист-наблюдатель». Я ещё раз облегчённо вздохнул, что приземлился у своих.
Подбежали солдаты нашей полковой артиллерии. Они помогли мне освободиться от парашюта и сняли с дерева, а в воздухе стоял сплошной треск пулемётных очередей.
Бойцы налили мне из фляги «боевые сто грамм» для снятия стресса, как теперь говорят, и не успел я прийти в себя после такого напряжения, как подошёл подполковник и пригласил меня на КП Маршала Г.К. Жукова, который лично наблюдал воздушный бой и приказал оказать приземлившемуся лётчику помощь и доставить его на КП.
Место моего приземления оказалось рядом с командным пунктом 56-й армии генерал-лейтенанта А.А. Гречко, где расположились представители Ставки Верховного Главнокомандования, всего в 1-2 километрах от передовой.
Мне было немножко не по себе. Вид у меня был не подобающий для представления – порванная ветками гимнастёрка, да ещё и без воинских знаков различия.
А получилось так. В начале 1943 года Верховный Совет СССР решил перевести армию с командирских званий на офицерские, но так как всю армию нельзя было сразу переодеть, то было принято решение начать с Центрального фронта, до Северо-Кавказского же фронта очередь дошла в апреле-мае.
Перед полётом я готовил свою гимнастёрку под погоны офицера: снял петлицы с тремя кубиками старшего лейтенанта, но тут поступила команда на вылет по тревоге, и я улетел без всяких знаков различи, а в полёте произошло непредвиденное – я был сбит.
Вот в таком виде, со свёрнутым парашютом на плече, я пошёл за подполковником к Маршалу Жукову.
Когда мы подошли к землянке, где находился КП Маршала, у входа стояло несколько офицеров высокого ранга, и один из них сказал мне, что Маршал Жуков спросит тебя о противнике.
В голове пронеслась мысль, что тактико-технические данные «Юнкерсов» и «Мессершмиттов» я знаю, тактику воздушного боя противника знаю, так как каждый день изучаю немецкую тактику и противопоставляю ей свою в воздушных сражениях, расположение противника изучил в непрерывных повседневных вылетах на прикрытие своего переднего края.
А генерал продолжал: «Будь готов к ответу, а Маршала не бойся. Маршал наблюдал за твоим воздушным боем».
С этим напутствием, оставив свой парашют у входа, я спустился по ступенькам в землянку и сразу же доложил: «Старший лейтенант Дрыгин! Сбит в воздушном бою! В этом же бою я сбил два «юнкерса»!
Не имея подтверждения, я не стал докладывать, что в этом бою сбил три самолёта. На самом деле, когда я прошил «мессершмитт» пулемётной очередью над Абинским аэродромом, я его сбил. Об этом доложил в штабе полка Миша Лиховид, которого в бою зажгли «мессеры», и он выбросился с парашютом на Абинском аэродроме. Его подобрали лётчики четвертого авиаполка, которые на «яках» сидели на аэродроме Абинской. Они наблюдали, как мы гнали «месса» через их аэродром, и заметили номера наших самолётов. «Мессершмитт» сел у хутора около Абинской, а лётчика взяли в плен.
Донесение Лиховида хранится в архиве полка, так что этот самолёт входит в число сбитых мною самолётов.
Оторвавшись от наблюдений за полем боя наземных войск вокруг Крымской, Маршал окинул меня внимательным взглядом и строго спросил: «Почему без всяких знаков различия?» Я молчал. В голове проносились мысли, что мои объяснения Маршалу слушать некогда. Не слыша ответа, Маршал спросил: «Что молчишь? Боялся, что к немцам попал?» Я ответил: «Если бы я боялся, то не дрался бы не щадя жизни». И добавил: «Я хорошо ориентируюсь в воздухе и уверен, что всегда попаду к своим, а погоны укрепить на гимнастерке не успел до боевого вылета по тревоге».
Далее Жуков спросил, когда я вступил в войну, сколько боевых вылетов совершил, сколько сбил самолетов. Я ответил, что наш 298 ИАП войну начал на Южном Буге. Это мой 262-й боевой вылет. В Барвеновской операции получил тяжелое ранение.
«Так ты бывалый воин! Молодец! – сказал Маршал Жуков. – Все командиры и солдаты видели, как ты на глазах у наших войск сбиваешь немецкие самолеты. Это очень важно для солдата. Это образец высшей храбрости!»
Пожав мне руку, он отдал распоряжение генералу: «Летчика наградить орденом Александра Невского, повысить в звании, отвести к Главкому ВВС Маршалу Новикову», и вернулся к наблюдению за полем боя, где за это короткое время уже произошли какие-то изменения.
На другой день мы узнали, что Крымская была взята нашими войсками. Из землянки мы вышли с командующим 4 Воздушной армии генерал-лейтенантом Вершининым и направились к Маршалу Новикову, командный пункт которого находился рядом.
Главком обошелся со мной по-отечески, что для меня было высокой честью. Только недавно мне минуло двадцать лет и теплые, ободряющие слова командир такого ранга были для меня особенно дороги.
Он расспросил меня, с какого времени я воюю, каковы преимущества наших самолетов перед «мессершмиттами», каковы недостатки, перечислив при этом все типы наших и американских самолетов.
Главный Маршал авиации также спросил, сколько боевых вылетов я совершил. Я ответил, что с сегодняшним, 262. Он был удивлен, что на груди у меня только один боевой орден.
«Ты, наверное, чем-то провинился?» – заметил Маршал. И снова я ответил, что верно служу Родине.
Перед ним на столе лежала армейская газета 4-ой Воздушной армии «Крылья Советов» от 1 мая. Главный редактор Василий Иванович Поляков постарался празднично оформить этот номер. В особой рамке на первой странице этой газеты были отмечены фамилии 13 летчиков – асов 4-ой Воздушной Армии. Маршал пододвинул газету поближе, пробежал глазами по списку асов и остановился на моей фамилии. Когда он снова заговорил со мной, в его словах я почувствовал нотки теплоты.
У Главкома ВВС я пробыл долго. Разговор шел на различные темы, но
главным образом о тактике действия авиации противника и соответственно о том, какую тактику противопоставляет наша авиация.
В конце разговора Главком Новиков сказал мне, что сюда прилетит самолет У-2 и отвезет меня в Пашковскую в штаб 4-ой Воздушной армии, где мне оформят документы и переоденут».
Я вышел из землянки, а вскоре прилетел пилот на У-2 и, мы с ним через 20 минут уже были в Пашковской. В суете дня подошёл вечер, и меня оставили там заночевать.
Утром у Главкома ВВС зачитали приказ о награждении меня орденом Александра Невского и о присвоении звания «капитан».
От имени Президиума Верховного Совета СССР орден Александра Невского вручил мне Маршал Новиков.
Надо сказать, что все, кто писал о воздушном бое 3 мая 1943 года, особо подчеркивали, что Дрыгин был награжден орденом Александра Невского. Действительно, этот орден среди летчиков я получил одним из первых, номер моего ордена 113.
Особо нужно отметить, что орденом Александра Невского награждали не за количество боевых вылетов, не за число сбитых самолетов, а за выдающийся личный подвиг во имя победы здесь и сейчас.
В этом боевом вылете нам приказали любой ценой не допустить бомбардировщики противника к нашему переднему краю. Я со своим ведомым не только не допустил бомбардировщиков, но своими боевыми действиями принудил их сбросить бомбовый груз на свои войска. В итоге фашистские бомбардировщики, сбросившие бомбы на свои войска, расчистили путь для продвижения нашей пехоты.
В воздушных боях на Кубани мы, летчики-истребители, по 5 – 6 раз в день вылетали на боевые задания с приказом «прикрыть свои войска, не допустить вражеских бомбардировщиков», «сопровождать свои бомбардировщики, не допустить потери своего бомбардировщика». Выполняя боевое задание, я буквально выполнял приказ, применяя все свое искусство пилотирования и несмотря ни на перегрузки, ни на количество вражеских самолетов, я «не допускал» ни вражеских бомбардировщиков, ни «потери своих».
Вот и в том воздушном бою, который наблюдал Маршал Новиков, я дрался также самоотверженно, не жалея своих сил и готов был отдать жизнь, чтобы добиться победы.
Маршал был большой знаток авиации. Он, зная тактико-технические данные всех наших и американских самолетов, а также физические возможности летчика, усмотрел мой порыв к победе и потому так высоко оценил мой подвиг.
В конце концов, два тяжелых ранения, полученные в воздушных боях, явились причиной того, что я оставил свое любимое дело и уволился из Армии
по Указу «О сокращении Вооруженных Сил СССР» и с годами последствия этих ранений все больше и больше дают о себе знать. Война – это тяжелый ратный труд.
В полк меня доставили на связном самолете У-2. Когда я с парашютом на плечах подошёл к командиру полка для доклада, то увидел на КП полка необычный лозунг: «Слава кавалеру ордена Александра Невского Дрыгину Василию Михайловичу!» Командир полка обнял меня и сказал, что им все известно.
24 мая 1943 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР мне и В.Г. Семенишину было присвоено звание Героя Советского Союза.
Это стало известно 26 мая из газеты «Крылья Советов».
Не успели мы приземлиться на аэродром после удачно выполненного боевого задания,в районе Гладковской я сбил Ю-88, как нас встретил командир полка и сообщил, что группе летчиков, среди которых имена двух наших летчиков полка В.Г. Семенишина и В.М. Дрыгина, присвоено звание Героев Советского Союза.
Утром следующего дня полк получил задачу группами по 6 – 8 самолетов прикрывать боевые порядки наземных войск. Первую восьмерку возглавил подполковник Тараненко. В районе прикрытия на высоте 6 тысяч метров я увидел большую группу фашистских истребителей и доложил об этом командиру. Тараненко, оценив воздушную обстановку, дал команду капитану Вишневецкому прибыть в район воздушного боя во главе восьмерки.
Удар наших летчиков произвел на фашистов ошеломляющее впечатление. С первой атаки загорелись два «мессера». Один Ме-109 сбил подполковник Тараненко, второго Me-109 сбил я.
Через некоторое время на помощь Тараненко пришел с восьмеркой Вишневецкий. Подполковник Тараненко, собрав своих воздушных бойцов, взял курс на аэродром.
Возвращаясь, летчики заметили, как Ю-88 снизился до 150 – 200 метров и пытается незамеченным уйти на свою территорию. Тараненко дал мне команд: «Атакуйте звеном!», и через несколько минут Ю-88 врезался в землю.
Третий день сражения за станицу Киевскую и Молдаванскую также прошел в ожесточенных и упорных боях на земле и в воздухе. Воздушные бои не прекращались ни на минуту. Летчики-истребители вылетали на прикрытие своих войск и сопровождение бомбардировщиков несколько раз в день. Шесть Аэрокобр встретили Ю-87 под прикрытием десяти Ме-109. Два Ю-87 были сбиты. Одного из них сбил я в районе Новый.
За три дня – 26, 27, 28 мая – летчики полка совершили 128 боевых вылетов, провели 12 воздушных боев и сбили 30 вражеских самолетов. Три из них сбил я.
В разгар Кубанского воздушного сражения Американское командование обратил ось к нашему руководству фронтом представить к награде тех, кто освоил в бою американские боевые самолеты.
К награде орденом Союзников представили меня – капитана Дрыгина В.М. и известного аса – капитана А.И. Покрышкина.
Однако награду я не получил. Я узнал, что в областном Военкомате в моем личном деле имеются наградные листы на представление меня к ордену
Союзников и обратился в Министерство Обороны с письмом, но ответа не получил.
Вот примерный текст моего письма.
«В конце 1942 года в авиационные части Южного фронта стали поступать самолеты американского производства. Наш 298-й истребительным авиаполк одним из первых получил на вооружение истребитель Аэрокобра Р-39, за короткий срок освоил его и улетел на фронт.
На Северном Кавказе весной 1943 года во время знаменитого Кубанского воздушного сражения, где нашей авиацией было завоевано полное господство в воздухе, я на истребителе «Аэрокобра» в этих боях сбил более двадцати немецких самолетов.
Американское командование запросило у нашего руководства фронтом представить к награде тех, кто освоил в бою американские боевые самолеты.
Я был представлен к награде орденом Союзников вместе с известным асом Покрышкиным А.И.
Ростовский областной военкомат разобрался в моем личном деле и подтвердил факт представления и неполучения награды».
Вот выдержка из «Фотогазеты Главного политического управления Красной Армии за июнь 1943 г. № 66.
Присягая Советской Отчизне,
Поклянись быть героем в бою.
Не щадя ни усилий, ни жизни,
Честно выполни клятву свою!
В голубых просторах Кубани, где разгорелись нынешней весной большие воздушные сражения, родилась боевая слава этого храброго лётчика. Только во время одного из последних вылетов Герой Советского Союза капитан В. Дрыгин сбил 2 немецких бомбардировщика. Всего же он уничтожил свыше 20 вражеских машин. Так он доказывает на деле свою верность присяге!»
И второе.
«За активные действия на Миус-фронте в августе 1943 года» я был представлен к ордену Боевого Красного Знамени, но награду не получил.
В наградном листе было написано: «Выполняя задания по прикрытию своих бомбардировщиков тов. Дрыгин отличился своим умением отражать атаки истребителей противника и обеспечивать точное выполнение боевых заданий бомбардировщиками.
При самых яростных атаках истребителей противника тов. Дрыгин обеспечивал точную работу бомбардировщиков, потерь которых от истребителей противника за время сопровождения группой Дрыгина не было ни одного».
29 августа 1943 года в воздушном бою я был тяжело ранен, а после излечения в госпиталях, в Восьмую воздушную армию, где я служил, пришла разнарядка на учебу в Академию. При единодушном решении командования меня отправили на учебу.
Так как я был исключен из списка боевой части 104 ГИАП 9-й гвардейской авиадивизии, то это, вероятно, и явилось причиной того, что награду я не получил. Ростовский областной военкомат подтвердил этот факт.
Кроме того, когда закончилось Кубанское воздушное сражение полным господством нашей авиации в воздухе, пришел приказ – летчиков, уничтоживших в этих боях двадцать самолетов противника, представить к званию Героя Советского Союза, и в этот раз обошла меня награда.
30 мая 1943 года с раннего утра разгорелись ожесточенные воздушные бои. Я вылетел звеном на прикрытие своих войск в районе Киевская – Варениковская в составе звена Дрыгин – Лиховид, Муравьев – Иванов.
Вдруг с КП полка передают по радио – следовать на Краснодар. При подлёте к Краснодару я понял, в чем дело – первая группа «юнкерсов» уже ушла, сбросив бомбы на Краснодар, хотя и не прицельно. Их гонят наши «Лавочкины».
Дело было в том, что на 30 мая наметили приведение в исполнение решение суда об изменниках Родины, пособниках фашистам – смертную казнь через повешение. Фашисты решили этому помешать.
Подлетела вторая группа бомбардировщиков Ю-88 и Хе-111 в количесиве семнадцати самолетов. Мы звеном ринулись на эту группу.
Я сбиваю Ю-88, Муравьев сбивает второй Ю-88, Вася Иванов сбивает третий Ю-88, а Миша Лиховид с Иваном Бабаком погнали к земле «хейнкеля».
Когда звено село на свой аэродром, то оказалось, что на моем самолете была повреждена тяга щитков-закрылков и разбит руль поворота. Повреждены были самолеты Муравьева и Иванова.
7 июня 1943 года И.А. Тараненко написал в газету «Крылья Советов» статью «Почему пара Дрыгина одержала победу, а пара Заплаткина потерпела поражение?» Тараненко сам дает ответ на свой вопрос: «Эта блестящая победа была достигнута в результате дерзких, решительных и в то же время тактически грамотных атак, в результате того, что пара Дрыгин – Лиховид обладает отличной слетанностью и взаимопониманием в бою».
2 июня четверка истребителей, которой я руководил, встретила три пары немецких истребителей. Я со своим ведомым Лихо видом атаковал пару,
которая была ниже нас. Прикрыть атаку приказал ведущему второй пары старшем .лейтенанту Муравьеву. От точного моего удара «мессертпмитт» загорелся и упал на землю.
Мы с ведомым зажали в «клещи» второй немецкий самолет и вогнали его в землю. Затем атаковали третью пару и ведомый «мессершмитт» загорелся. Так в этом бою один Ме-109 я сбил лично, а два Ме-109 – парой с Лиховидом» (В.М. Дрыгин)
1943 год. Миус-фронт
К июлю 1943 г. воздушные бои на Кубани стали утихать. Немецкие эскдры переводили ближе к Курску, где разгорелось ожесточенное сражение, названное «Курская дуга».
298 ИАП 3 августа 1943 г. из станицы Кореновской перелетел в Ногочеркасск для участия в боях на Миус-фронте.
24 августа по приказу Народного Комиссара Обороны № 264 298 истребительный авиаполк получил наименование «104 гвардейский истребительный авиационный полк».
В бои на Миус-фронте вступил уже 104 ГИАП под командованием В.Г. Семенишина.
«23 августа в районе Чистяково появилось скопление войск, прибывших для ликвидации прорыва на Миус-фронте. Для нанесения своевременного удара по этим войскам, было выделено 18 бомбардировщиков Пе-2. Обеспечение этого удара было возложено на истребители нашего полка.
Восемь «Аэрокобр» возглавил заместитель командира дивизии полковник Рыкачев Ю.Б. Мы с Сашей Руммом летели в ударной группе. При подлете к цели нас встретили четыре «мессершмитта».
В завязавшемся бою мы с Руммом сбили ведущего Ме-109. Ведомый сделал переворот и старался уйти пикированием, но мы и его вогнали в лесопосадку.
26 августа наши танковые войска вышли на рубеж Донецк – Амвросиевка – Екатериновка – Малокирсановка. Наш полк обеспечивал продвижение наземных войск. Здесь шли непрерывные воздушные бои, в которых мы потеряли счет сбитым самолетам. Один Ю-88 был на моем счету.
27 августа в одном из боев загорелся самолет Паши Орлова. Он выбросился с парашютом, но немцы варварски расстреляли его в воздухе.
27 августа в районе Кутейниково я сбил Ме-109.
Нашей 9-й Гвардейской истребительной авиадивизии была поставлена задача – не допустить бомбардировщиков противника в район действия наших
2-го и 4-го механизированных корпусов, которые с севера Екатериновка – Малая Кирсановка устремились к берегу Азовского моря, чтобы отрезать отход противника из района Таганрога.
Характерен воздушный бой 28 августа 1943 года, который вели наши шесть Аэрокобр в районе Амвросиевки. В районе боевых действий ниже на 500
метров мы увидели группу Ю-87 под прикрытием шести Me 109.
Мы с Руммом атаковали верхний Ме-109 и сбили его. Младший лейтенант Вильямсон атаковал Ме-109 и после длинной очереди один из них
упал в Амвросиевку на цементный завод. Заколюк погнался за Ме-1 09 и вогнал его в землю.
29 августа шестерку Аэрокобр повел командир полка Семенишин. Мы с Руммом шли в группе прикрытия. При подходе к Амвросиевке в район прикрытия, увидели приближавшуюся армаду «юнкерсов». Подходила девятка за девяткой. И тут Семенишин, как командир группы, дает мне команду: «Видишь сколько здесь работы, атакуй!».
Мы с Руммом устремились на бомбардировщики. С моей первой атаки загорелся один Ю-87 и взорвался в воздухе.
А с последней девяткой пришли «мессеры» и стали беспрепятственно атаковать наши истребители.
В результате Румма сбили, Вильямсона сбили, я получил тяжелое ранение в лицо и голову и ушел к земле. До полной потери сознания, уже ничего не видя из-за заливающей глаза крови, сумел посадить самолет.
Как ни горько это вспоминать, но ровно месяц спустя, 29 сентября 1943 года погиб сам командир полка В.Г. Семенишин, допустив в воздушном бою ту же ошибку.
Полк потерял превосходного летчика, решительного, напористого истребителя, грамотного тактика, боевого командира, водившего в бой группы и личным примером увлекавший летчиков на выполнение боевых задач.
31 августа наши войска вошли в Таганрог. Освобождать от оккупантов' родную землю нашему 104 гвардейскому истребительному авиаполку пришлось по тем же местам, которые были нами оставлены год назад.
После гибели майора Семенишина командиром 104 ГИАП стал Герой Советского Союза Павел Павлович Крюков.
После лечения в госпитале я в ноябре 1943 года вернулся в свой полк, который находился в Розовке.
14 ноября 1943 г. 9-ой гвардейской ИАД было приказано оставить личный состав в минимальном количестве, а остальных вывести на тыловой аэродром Черниговка. Меня отправили в дом отдыха в Таганрог, чтобы я поправил свое здоровье после ранения.
В это время в армию поступила разнарядка на учёбу в Академию на два человека. И в полку, и штабе 8 Воздушной армии единодушно решили послать на учёбу меня, и из братского сотого полка Героя Советского Союза Павла Максимовича Берестнева.
9 ГИАД оставалась на отдыхе и переформировании до 2 мая 1944 г., а мы с Берестневым с аэродрома Хорьково уехали в Москву. Возле нашей машины собрались все женщины-специалисты, чтобы проводить нас и сказать нам добрые напутственные слова.
Жаль было расставаться со всеми, кто был здесь, ведь война духовно сближала людей, это уважение было искренним и бескорыстным.
Великую Победу 1945 года я встретил в Москве, будучи слушателем Командного факультета Академии ВВС Министерства обороны СССР.
24 июня 1945 г. я участвовал в Параде Победы на Красной площади, где шёл в «коробке» Академии» (В.М. Дрыгин).
*********************
Кончилась война, принесшая неисчислимые бедствия народам, охваченных пожаром Второй Мировой войны.
В ночь с 8 на 9 мая 1945 года в предместье Берлина Карлхорсте был подписан акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.
Капитуляцию Германии принял Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков.
Наш 298 истребительный авиационный полк, вступивший в войну 1 июля 1941 г. на аэродроме Вознесенска Одесского военного округа закончил ее
9 мая 1945 г. на аэродроме Гроссенхайн в Германии с почетным наименованием 104 гвардейский ордена Александра Невского Краковский истребительный авиационный полк.
Вспоминая годы Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг., ставшие уже историей, те невиданные до сих пор кровопролитные бои, одно можно сказать с уверенностью, мы никогда не сомневались в том, что победим!
Мы победили! Ура Победе! Слава Победителям!» (В.М. Дрыгин)
*********************
Представленный выше материал является кратким изложением книги «… И небу было жарко», изданной в Ростов-на-Дону в 2010 году.
Книга также выставлена на этом сайте.
В настоящее время готовится к изданию вторая книга воспоминаний о войне Героя Советского Союза Василия Михайловича Дрыгина «Сто четвёртый гвардейский. 1941-1945».
**********************
В 2006 г. выпускники разных лет Качинского военного училища создали «Клуб качинцев» в г. Ростове-на-Дону.
Председателем Ростовского клуба качинцев (РКК) является выпускник ВВАУЛ 1970 г. военный летчик-снайпер, полковник Виктор Гаврилович Светличный, начальником штаба РКК – полковник Георгий Максимович Нестеров, выпускник ВВАУЛ 1967 г.
Мы благодарны В.Г. Светличному и всем качинцам, которые хранят паять о Василии Михайловиче и не забывают его семью.
В разделе «Видео» на этом сайте представлена встреча с Героем Советского Союза Василием Михайловичем Дрыгиным, организованная ветеранами-качинцами.